Интернет-мост с Марией Александровой 1 октября 2005

Михаил Александрович, Moderator: Мы готовы начать. На снимке — Мария Александрова пишет приветствие участникам встречи. М.А.: Привет всем. Спасибо за поддержку проекта, я счастлива, что идея вызвала интерес. Готова ответить на все ваши вопросы.

Christine K (US): Одна из Ваших лучших ролей — в балете Светлый ручей. Планирует ли Большой театр выпустить запись этого балета на DVD? Если да, то когда и будет ли DVD доступен на международном рынке? Я очень жду выхода этого DVD с Вами в главной роли. Большое спасибо.

М.А.: Насколько я знаю, театр пока этого не планирует. Но специально для Вас могу сделать и выслать DVD с этим спектаклем.

Ella (Moscow, Russia): Какие новые работы планируются у Вас в сезоне 2005/2006? Планируется ли Ваше участие в премьерах — Золушка, Золотой век, Игра в карты?

М.А.: "Игра в карты" Ратманского на музыку Стравинского на юбилейной вечере Майи Михайловны Плисецкой. В декабре — "Раймонда". Участвую в постановке балетов "Золушка" (заглавная роль). Хотелось бы участвовать в постановке "Золотого века"

Ella (Moscow, Russia): Вам хотелось бы, чтобы балет "Русский Гамлет" вернулся на сцену Большого театра?

М.А.: Да. Я очень скучаю по этому спектаклю.

Ella (Moscow, Russia): Вы умеете водить машину? Какая у Вас машина?

М.А.: Нет, не умею. Но машина есть — Lexus.

Sophia (France): Какие Ваши любимые роли из тех, что Вы уже станцевали и из тех, что хотели бы станцевать?

М.А.: Из того, что станцевала — все любимые. Из того, что не танцевала — Никия. Хотелось бы попробовать Аврору.

Sophia (France): Что, по-вашему мнению, отличает прима-балерину/премьера от прочих танцовщиков?

M.A.: Он/она выходит на сцену, и притягивает взгляд. Харизма, личность. Профессионализм, когда просто не можешь станцевать ниже какого-то уровня, хотя все мы – живые люди.

Lexx (Moscow, Russia): Здравствуйте, Маша! Скажите, а какая Вы в обычной жизни, вне балета? Какую слушаете музыку, какие любите цветы, где любите проводить свободное время?

М.А.: В обычной жизни я — обычная современная девушка, жующая бутерброды. Люблю ходить пешком. Особых предпочтений в музыке нет. Люблю, когда свежие цветы — любые. Когда есть свободное время — с близкими, друзьями. Вот сейчас — с вами, зрителями.

NataPo (Moscow, Russia): Мария, искренние пожелания творческих удач! Какую новую для себя партию Вы хотите станцевать?

М.А.: Ту, которую еще не станцевала. О планах уже говорила.

NataPo (Moscow, Russia): Какие балетные спектакли, по Вашему мнению, непременно должны быть в репертуаре БТ?

М.А.: Классический репертуар — Петипа, Бурнонвиль, Фокин, Баланчин.

NataPo (Moscow, Russia): Пользуетесь ли Вы компьютером, интернетом?

М.А.: Да. В последнее время стала проявлять больший интерес.

NataPo (Moscow, Russia): Читаете ли балетные форумы в рунете?

М.А.: Очень редко.

ATV (Kaliningrad, Russia): Мария, будьте добры, поделитесь вашими впечатлениями от гастролей (в США в этом году, а также в Париже и Лондоне в прошлом). Что запомнилось особенно, что вызвало интерес, какие были трудности? Где больше понравилось танцевать и почему? Есть ли у Вас гастрольные планы на этот сезон?

М.А.: Больше всего понравилось танцевать в Гранд Опера — уютный театр, прекрасная сцена, чуткие зрители, восхитительная атмосфера потрясающего города. Американские гастроли в этом году — самые трудные в моей практике. На второй неделе, например, за шесть рабочих дней я станцевала пять спектаклей и две генеральные репетиции. Мне кажется, это много. Было очень жарко, особенно в Филадельфии. Все компенсировал потрясающий прием американских зрителей. Ради этого стоило все терпеть. В Лондоне площадь у Ковент Гарден живет 24 часа в сутки — сначала интересно, потом от этого устаешь.

ATV (Kaliningrad, Russia): Поскольку лично я очень люблю "Кармен-сюиту", то рада, что у нее есть возможность вернуться в БТ. Планируете ли Вы станцевать Кармен?

М.А.: Я стою в составах, но ничего не могу планировать, так как никто не знает, будет ли идти этот спектакль в сезоне.

Lana (Moscow, Russia): Мария, скажите, какая Ваша самая любимая партия, балет?

М.А.: "Самых" много, я их все люблю. Но "самая-самая" еще не станцована, я надеюсь.

Lana (Moscow, Russia): Ваш знаменитый прыжок это результат упорных тренировок или подарок природы?

М.А.: Наверно, дар природы. Мама говорит, что от папы, ей виднее, я его в таком состоянии не видела. Самое главное — подход к прыжку. Толчок у каждого свой.

Lana (Moscow, Russia): С каким па де де или номером Вы выпускались из МГАХ?

М.А.: Гран па из "Пахиты", Гран па классик Обера / Гзовского.

Lana (Moscow, Russia): С первого ли класса МГАХ у Вас по классическому танцу было 5?

М.А.: В первом классе "отлично" никогда нам не ставили, максимум "хорошо". А потом — всегда "пятерки", я была прилежной ученицей.

Inga (Moscow, Russia): Считаете ли Вы, что Большой театр должен по стилю работы приближаться к западным театрам — например, вводить блочную систему спектаклей, осваивать балеты разных стилей, не считаясь со сложившейся манерой труппы? Следует ли Большому отказываться от привычной масштабности танца ради популярной на Западе аккуратности?

М.А.: Думаю, система блоков у нас не приживется. Во всяком случае, мне было бы очень скучно.

Профессионал должен владеть разными стилями танца. Но всюду в мире любой стиль приобретает местный, национальный акцент. Отказываться от традиций я бы не стала. Искать что-то новое — да. Но не ради новизны — должны быть конструктивные продуманные решения, как в репертуарной политике, так и в сложившейся системе взаимоотношений.

Менять масштабность на аккуратность? Не стоит. Не стоит менять танец на технику.

Inga (Moscow, Russia): Что Вы думаете о мастер-классах западных педагогов, которые проходили в Большом театре?

М.А.: Мастер-класс западного педагога интересен мне как знакомство с другой школой, другой традицией.

Inga (Moscow, Russia): На Западе педагоги отвечают не за танцовщиков, а за спектакли — один человек готовит, например, "Лебединое озеро" со всеми Одеттами труппы, тогда как наши репетиторы готовят со "своими" солистами все роли, которые те исполняют. Какая из этих двух систем кажется Вам наиболее продуктивной?

М.А.: Я привержена нашей российской традиции работать со своим педагогом. О продуктивности пусть судит зритель и критики.

Inga (Moscow, Russia): Кто Ваши любимые партнеры, каким Вы представляете себе идеального партнера? Интересно ли Вам было танцевать с иностранными гастролерами — Кареньо, Урбаном, Мартинесом?

М.А.: Я благодарна всем партнерам, с которыми я танцевала. А об идеальном партнере можно только мечтать. Как и об идеальной балерине. Это все мечты.

Irina (Russia): Существует ли для Вас понятие — идеальный партнер в танце? С кем Вы чувствуете себя увереннее на сцене? Кто более подходит эмоционально? Вам нравится, что партнеры часто меняются, или лучше бы как в былые времена — стабильные станцованные дуэты?

М.А.: Увереннее себя чувствую с большим и сильным. С любым партнером мы ищем эмоциональный контакт. Не всегда выходит, правда. А про станцованные дуэты мы только слышали, сейчас партнеры все время меняются — это данность.

Irina (Russia): У Вас уже были репетиции с приглашенным солистом Д.Матвиенко? Если — да, то Ваши впечатления о нем.

М.А.: Репетиций не было. Дениса сейчас нет в театре.

Irina (Russia): Как складываются Ваши взаимоотношения с солистками Большого театра? В жизни Вы — подруги (как на сцене), или существует жесткая конкуренция, вплоть до лезвий и гвоздей в пуантах?

М.А.: Задушевных подруг нет. А гвозди и булавки — для меня легенда.

Olga (Kaliningrad, Russia): Мария, какие предметы в МАХУ (специальные и общеобразовательные) Вам больше нравились, были любимыми?

М.А.: Конечно, специальные предметы — классика, исторический танец, дуэтный. Из общеобразовательных более склонна к гуманитарным наукам.

Olga (Kaliningrad, Russia): Были ли у Вас в училище подруги? Есть ли они сейчас?

М.А.: У нас был очень дружный класс, мы до сих пор общаемся и дружим.

Olga (Kaliningrad, Russia): Какие основные сложности были во время обучения? Как Вы с ними справлялись?

М.А.: Не понимала взрослых, педагогов. Не понимала, почему они так себя ведут. Справлялись с течением времени — они остались взрослыми, я выросла.

Olga (Kaliningrad, Russia): Какую из своих партий (ролей) Вы считаете для себя самой сложной? Спасибо!

М.А.: 11-й вальс в "Шопениане".

Maya Mituritch (Russia): С кем вы готовили долгожданное "Лебединое озеро"?

М.А.: Почти все свои партии я готовлю с Татьяной Николаевной Голиковой.

Maya Mituritch (Russia): Ваш репетитор была заметной Одеттой в свое время или это не важно при подготовке роли?

М.А.: В свое время мой педагог танцевала премьеру "Лебединого" озера в Гранд Опера — с большим успехом.

Maya Mituritch (Russia): Пользуетесь ли видеозаписями чужих выступлений при подготовке новой роли?

М.А.: Да, когда учу текст и во время репетиций.

Maya Mituritch (Russia): Какая из прошлых или нынешних Одетт, Одиллий особенно вам близка?

М.А.: Идеала не встретила, но у каждой из виденных было что-то такое, что трогало, заставляло задуматься, задевало душу.

Maya Mituritch (Russia): Наконец, ЧТО ЗА ПТИЦА ВАША ЛЕБЕДЬ?

М.А.: Это я, какая есть сейчас — со всеми моими эмоциями, страхами, переживаниями.

Olya (Moscow, Russia): Как Вы относитесь к современной западной хореографии, какие хореографы Вам близки, если да, то чем? Хотелось бы вам танцевать Форсайта, Матса Экка, Пину Бауш?

М.А.: К современной хореографии отношусь достаточно прохладно. Как профессионал, увлекаюсь, когда начинаю с ней работать. И хореографы тогда становятся близки. Когда появляются задачи, начинаешь открывать новый мир для себя. А заранее отношусь достаточно прохладно. В наше время — много современных спектаклей. Не все подходят Большому. Для меня спектакль все-таки должен иметь художественную и профессиональную ценность, у меня должно быть поле для действия. Матс Экк заставляет себя смотреть, часто находит неожиданные ходы. Но для него у меня нет, мне кажется, необходимого надлома.

Olya (Moscow, Russia): Кто из современных балерин в России или в зарубежном мире наиболее близки Вам по духу, чье творчество у Вас вызывает профессиональный интерес?

М.А.: По духу мы все в чем-то схожи, как ни печально. Мы все — дети одного времени. Творчество любой мне интересно, но затрагивает разные струны.

Olya (Moscow, Russia): Кто из великих прошлого является для вас идеалом танцовщицы? Если можно, то какой Вы лично видите свой идеал, какая должна быть балерина, что непременно отличает настоящую балерину, в чем именно Вы видите качественный уровень исполнения.

М.А.: Список велик. Начнем с Тальони или еще раньше? Все они были неидеальны, потому что были живыми людьми. И в этом — их прелесть.

Olya (Moscow, Russia): Задумывались ли Вы над ролью Жизели? Какой могла бы быть Ваша Жизель?

М.А.: Задумывалась. Как это банально — она опять будет мной.

Ivan (far away from Moscow): Мария, спасибо за возможность общения. Меня интересует, как проходит день балерины. Если можно. Конкретно, как вы провели день сегодня, перед встречей в Интернете?

М.А.: Проснулась в 9 утра. В 9:20 вылезла из постели. Покормила кошек, привела себя в порядок. В 10:20 вышла в театр — пешком. В 10:45 — я там. С 11 до 12 — класс. Завтрак в буфете, небольшая прогулка — хорошая погода. В 15:00 — репетиция "Лебединого озера" с Филиным. До 18:00. С 20:00 почти до полуночи сижу в Интернете. Не самый творческий день в моей биографии.

Я прошу прощения у всех — оказалось, что ответить быстро на многочисленные вопросы не получается. Но я обязательно отвечу на все.

Завтра у меня с утра репетиция Мирты, потом — "Лебединое". В 17:00 — репетиция "Игры в карты". После этого — вторая часть встречи в Интернете. В то же время, на том же месте.

А сейчас — всем спокойной ночи. Спасибо за вопросы и интерес.

М.А.: Всем привет. Продолжаем виртуальную встречу. Переводчица запаздывает, так что пока ответы пойдут только на русском. Перевод добавится позже.

Grigory (Moscow, Russia): Мария, случались ли с Вами мистические события? Вы больше доверяете логике или интуиции? Вы можете сказать, что знаете, что такое измененное состояния сознания (например, может придти во время репетиции, выступления)?

М.А.: Со мной никакой мистики никогда не происходило. Но, наверно, когда выхожу на сцену, что-то во мне меняется.

Natalia (Moscow, Russia): Ваше высказывание в интервью на форуме "Дансомания": "Я была на всех классах. Если потом задать вопрос, для чего, ответа не получим. Я не вижу системы. Но если смотреть на класс, как на систему, которую тебя к чему ведет, то ни один из виденных мною вопроса "зачем?" не выдерживает", — вызвало некоторое непонимание со стороны его прочитавших. В связи с этим: что такое "класс, как система"? К чему он должен вести?

М.А.: Класс — это учебное пособие для выработки определенных навыков: вращения, координации, устойчивости, постановки корпуса, мелкой техники и т.д. Марина Тимофеевна Семенова говорила, что балерина, приходя в класс, должна учиться. Учить ее должен педагог. У западных педагогов увидела много новых движений, увидела их как интересных неординарных личностей. Но их класс — набор движений, разогревающих тело.

Natalia (Moscow, Russia): Ваша Эгина в "Спартаке" — это просто стремление продемонстрировать образ, непохожий на то, что создавали до Вас? Или Вы шли от роли? Что Вы вкладывали в ее трактовку: Эгина — куртизанка и антипод Фригии или Вы видели что-то другое? Насколько Вы обращаетесь при создании образов, имеющих какую-то историческую составляющую, к исторической эпохе?

М.А.: Для меня Эгина — куртизанка на вершине власти. Ее поведение определяется поведением хозяина — Красса. В трех картинах балета очень разные характеры. В любом случае эта женщина четко знает, что разделит участь своего хозяина. Видя малейший выход из положения, она стремится выжить. Балет очень психологичен, история здесь только в именах, костюмах, самой ситуации. И я шла от этой ситуации.

Natalia (Moscow, Russia): Готовы ли Вы выслушивать критические замечания в свой адрес? Существует ли для Вас понятие "конструктивная критика"? Что для Вас более сильный стимул в Вашем творчестве — похвала или критика?

М.А.: Конструктивную критику я выслушиваю от своего педагога. А стимул в творчестве — ни похвала, ни критика, но лишь мой интерес. Я в балете — по большой любви.

Natalia (Moscow, Russia): Из Ваших интервью можно понять, что ни роль Джульетты, ни роль Мельничихи в "Треуголке" не были результатом Вашего свободного выбора, а были следованием дисциплине и интересам театра. Если исходить исключительно из Ваших личных предпочтений — видите ли Вы себя в спектаклях, альтернативных классике? Готовы ли Вы сегодня отказаться от роли, которая по Вашему мнению, "не Ваша"?

М.А.: Пока не попробую, не знаю, какая роль "моя". Мне так часто говорили "и не пробуйте", что у меня выработалась стойкая привычка пробовать самой. Вопросов о предпочтениях себе не задаю, и уже станцевала, кажется, во всех жанрах. Подтвердила свой "красный" диплом МГАХ.

Natalia (Moscow, Russia): В веке 19 балетный спектакль выстраивался по принципу пирамиды, вершиной которого была прима. Она и определяла успех. От кого зависит успех спектакля в веке 21-м — от исполнительницы главной партии, от исполнителей центральных партий, от ансамбля в целом? Чем этот успех определяется? Почему один и тот же балет, исполненный одной и той же труппой и подчас с одним и тем же исполнителем главной партии в один день "просто проходит", а в другой — звучит, заставляя зрителей с восторгом его долго вспоминать?

М.А.: Думаю, в 21-м веке успех зависит от ансамбля в целом. А разный уровень исполнения в разные дни — видимо, человеческий фактор, который существует как у артистов, та и у зрителей. В конце концов, бывают травмы, болезни, просто усталость, домашние проблемы. Сегодня вышло лучше, завтра хуже. Но и зритель ведь разный — сегодня настроен на спектакль, а завтра — категорически нет. Мы, артисты, обычные люди, живем в той же стране, в том же времени. Иногда от нас требуют невозможных вещей — зрители, критики. У меня впечатление, что мы живем под лупой, и нас все время лишают права на ошибку. А ведь любая ошибка — это начало чего-то, ее можно исправить. Победа — это конец чего-то, ее трудно повторить.

Elena (Frankfurt, Germany): Уважаемая Мария, узнала о предстоящем телемосте с Вами и хочу воспользоваться этой возможностью. Увы, "вживую" Ваши выступления мне пока (!) видеть не довелось, но записи балетов с Вашим участием очень любимы в нашей семье.

Прежде всего, спешу выразить свое восхищение Вашим непревзойденным талантом и сердечную благодарность за Ваше искусство! Моя 4.5-летняя дочь (тоже Маша) ходит в балетный класс с огромным удовольствием и любит смотреть балет на видео. Хотелось бы Вас спросить — как Вы пришли в балет? С какого возраста Вы занимаетесь балетом, и когда пришло осознанное(!) желание стать балериной?

И еще, не планируются ли гастроли Большого театра в Германии или Ваши индивидуальные выступления здесь?

М.А.: Как и Ваша дочь, познакомилась с танцами в четыре года — в хореографическом ансамбле "Калинка". В восемь лет увидела фильм о балете и поняла, что этому можно учиться. К этому моменту меня посетила мысль, что я ничего не понимаю в движениях, которые мне дают. Мне показывают, я повторяю, меня хвалят, а я ничего не понимаю, что делаю — тело двигается, голова ничего не соображает. Тогда сказала маме, что я хочу учиться. В 9 поступила в подготовительный класс Училища, через год была принята в первый класс. С тех пор я занимаюсь балетом, и все время учусь, пытаюсь что-то понять.

В этом году вроде планов в отношении Германии пока нет. Перспектив индивидуальных гастролей — тоже.

Anna (Moscow, Russia): Как Вы работаете над драматическим образом своих героинь? Меняется ли Ваше отношение к своим героиням и их переживаниям и с чем это связано?

М.А.: Нахожу в себе соответствующие черты. Во мне все есть — и хорошее, и плохое. Например, дремлет властность, в настоящей моей жизни это качество неприменимо. Но оно есть. Танцуя Императрицу, я его выпячиваю, утрирую, и это становится главной чертой в характере создаваемого образа. Своего рода сублимация — выплеснув это качество на сцене, уже не нужно его применять в жизни. А отношение к своим героиням меняется только в одну сторону — они меня интересуют все больше и больше. Мне мои роли не надоедают.

Anna (Moscow, Russia): Считаете ли Вы нужным смотреть при подготовке новой партии записи выступлений своих предшественниц? В интервью многих драматических артистов читала, что они предпочитают другого исполнения не смотреть, чтобы невольно не скопировать. А как происходит у Вас?

М.А.: У балетных это по-другому. Драматический актер невольно может скопировать эмоцию. Скопировать движение можно, но каждый двигается по особенному, и все получится не как у другой, а как у тебя. Никогда нет повторения — ни Семеновой, ни Улановой, ни Плисецкой. Залог собственной неординарности — если умеешь позволить себе двигаться от своей природы. Поэтому безбоязненно смотрю все кассеты, которые попадаются мне в руки. Например, при подготовке "Сильфиды" посмотрела 8 записей — все, что нашла.

Anna (Moscow, Russia): Если бы Вам предложили поставить балет специально для Вас по любому художественному произведению, что бы Вы выбрали? И то же самое про музыку: на какую музыку мог бы быть поставлен балет именно на Вас?

М.А.: Какой-нибудь драматический образ. Медея. Анна Каренина. Настасья Филипповна. Выбор музыки я отдаю хореографу, мной всегда движет образ.

Anna (Moscow, Russia): С каким современным хореографом Вам хотелось бы поработать?

М.А.: Я не станцевала всю классику. Когда это случится, я бы хотела, чтобы этот вопрос мне снова задали. И ответ будет другой. А пока мысль о классике меня не оставляет. Но театр вправе ставить меня куда угодно, в зависимости от своего видения моих возможностей.

Anna (Moscow, Russia): Хотелось бы Вам станцевать Никию? Не планируете своего дебюта в этом балете?

М.А.: Дебют планирую, но пока мои желания не сходятся с мнением руководства.

Wolfgang (Giessen, Germany): Уважаемая г-жа Александрова, Я имел удовольствие несколько раз видеть Ваши выступления в Большом и получил от Вашего танца огромное удовольствие. Какие у Вас личные предпочтения: драматические или более спокойные и эмоциональные сцены?

М.А.: Моя жизнь складывается так, что чаще достаются драматические роли, достаточно эмоциональные. Поэтому Аспичия в "Дочери фараона" мне особенно дорога — спокойная, лирическая роль. Над вопросом, что предпочитаю, даже никогда не задумывалась.

Wolfgang (Giessen, Germany): Не входят ли в Ваши планы на будущий год выступления в Берлине, Штутгарте или других городах Германии?

М.А.: Пока нет.

Katerina (Moscow, Russia): Если бы Вам предложили вести передачу о балете на ТВ, Вы бы согласились? А если не о балете, то о чем?

М.А.: Работа на телевидении требует много времени. Я пока им не располагаю. Будущее покажет. Отвергать такую идею я бы не стала. Скорее вопрос в возможности ее реализации.

Katerina (Moscow, Russia): Хотелось бы Вам сняться в кино? в каком жанре? в каком образе?

М.А.: Были предложения, это реально. Но та же проблема со временем, балетную репетицию на съемки я не променяю. Сейчас меня больше волнует вопрос о драмтеатре — он позволяет продлить жизнь на сцене.

Katerina (Moscow, Russia): Приходила ли Вам такая мысль, что когда-нибудь потом Вы напишите мемуары? Ведете ли Вы дневники?

М.А.: Дневники не веду, за мемуары вряд ли возьмусь. А что-то вроде эссе — может быть.

Katerina (Moscow, Russia): Хотелось бы Вам узнать больше об интересах зрителей, увлеченных балетом? Если бы вдруг Ваши и зрительские предпочтения в балете (что хочется танцевать — что хочется смотреть)сильно не совпали, пошли бы Вы на уступки?

М.А.: О художественных предпочтениях зрителей — конечно интересно. Уступки зрителям? Это вопрос скорее к руководству театром, к репертуарной политике. Мы, артисты, ставимся перед фактом. Зрители — тоже.

Katerina (Moscow, Russia): Есть ли такая партия, которую бы Вам НЕ хотелось танцевать?

М.А.: Какое это имеет значение, если я — человек театра, не свободный художник? Пока я отказалась лишь от одной партии — Магнолии в "Чипполино". Мне очень не хотелось танцевать в колхозе и в балете Раду Поклитару. Тем не менее, я их станцевала.

Katerina (Moscow, Russia): Часто ли жизненный опыт, личные переживания помогают в работе над образом? вообще, много ли личного в Ваших работах, или такого в принципе нет?

М.А.: Все мои работы построены на личном — счастье, радость, слезы. При каких-то переживаниях, скажем, испытываешь боль. Потом стирается само переживание (что, как, зачем и почему), а сама боль остается — уже как воспоминание. И на сцене я могу использовать эти воспоминания.

Katerina (Moscow, Russia): Какие Ваши планы помимо творческих? Хотелось бы, например, увлечься чем-нибудь новым, неожиданным для себя?

М.А.: Хочется пойти учиться. Куда — пока не решила. Хочу научиться водить машину. Были мысли не начать ли рисовать, вспомнить, как делала это в детстве.

Katerina (Moscow, Russia): В художественной литературе сейчас чуть ли не бум молодых авторов, публикуются 19-20-летние. Интересна ли Вам современная литература?

М.А.: Думаю, при таком обильном потоке я не смогу уделить ей достаточно внимания. Должна признаться, что сейчас уже художественная литература меня не увлекает. Вся наша жизнь вокруг — это сплошь художественная литература. Люблю античных авторов, люблю размышления, мудрые мысли.

Katerina (Moscow, Russia): Интересуются ли артисты БТ проблемами театра, непосредственно с творческими процессами не связанными, например, ценовой политикой, PR и пр.? Какие Ваши прогнозы по реконструкции основной сцены? Как это может повлиять на Ваш график?

М.А.: Я этими проблемами не интересуюсь, я в них живу. Что касается прогнозов об Основной сцене... Дай Бог, к 70-и годам попаду хоть в зрительный зал.

Alexander (Russia): Маша, скажите, пожалуйста, довольны ли Вы своей зарплатой в Большом театре? Нет ли у Вас мечты поработать в других странах на контрактной основе как Захарова и Вишнева?

М.А.: Зарплата зависит от количества спектаклей. При таком числе выходов на сцену я не жалуюсь. Я вообще непритязательна в жизни. Мечты о работе в других театрах, странах — они есть.

Alexander (Russia): Какую публику, российскую или зарубежную, Вам интереснее покорять? И чем отличаются зрители разных стран?

М.А.: Все, что мы здесь делаем — все плохо. Если верить руководителям, критикам и общественному мнению. Легче танцевать на гастролях. Публика разных стран особенно не отличается, но за границей нас любят и ждут.

Alexander (Russia): Какой тип мужчин Вам нравится? Какими качествами должен обладать Ваш спутник в жизни? Обязательно ли он должен быть состоятельным человеком?

М.А.: Он должен прежде всего быть Человеком, и человеком душевным. Состояние — дело наживное.

Dale (USA): Уверена, что дублирую уже заданные вопросы, тем не менее вот они: Волнует ли МА, что ее чаще используют как силовую балерину, чем ту, которая может сыграть более ранимых персонажей?

М.А.: В каждой своей роли я показываю, что помимо природной силы во мне есть и эмоции, и ранимость, и чувства.

Dale (USA): Какие роли ее интересуют из тех, что она не имела возможности станцевать в Большом? Я имею в виду роли вне репертуара Большого.

М.А.: "Дама с камелиями" Ноймайера.

Dale (USA): Каково ее отношение к балетам, полученным извне — таким как балеты Баланчина, Пети? А также к работе с приезжими педагогами — такими, как Верди?

М.А.: Зависит от балета. "Симфонию до мажор" очень люблю. Виолетт Верди — уникальная личность.

Dale (USA): Какие педагоги оказали наибольшее влияние и почему?

М.А.: Все школьные. В театре — Семенова, Голикова.

Dale (USA): Каким образом она готовит роли? Использует ли книги и фильмы? Или в основном полагается на заданные па, музыку и педагогов?

М.А.: Использую все — книги, фильмы, музыку, па и знания педагога. Все, что есть вокруг меня.

Roma (New Brunswick, NJ, USA): Танцовщики часто говорят, что для полной самореализации как артистов им нужны балеты, поставленные специально на них. Каковы Ваши ощущения: от чего больше выигрывает Ваш танец — от освоения старых шедевров или от работы над новыми балетами? Почему для танцовщиков так важно, чтобы на них ставились балеты?

М.А.: Я лично учусь на классике. Но создавая новый балет ты не идешь по стереотипу, то, что делаешь, еще не существует. С психологической точки зрения это легче. И у публики нет ассоциаций, предубеждений. Если танцовщику важно, чтобы на него ставили балет, то, возможно, здесь есть еще и влияние собственных амбиций.

Roma (New Brunswick, NJ, USA): Могли бы Вы немного рассказать о разнице между техникой, необходимой для балетов Баланчина и балетов Петипа?

М.А.: Разницы в технике нет. Баланчин ставил на основе абсолютно классических движений. Особенности Баланчина: более быстрые темпы, часто смещается музыкальный акцент, своеобразное сочетание комбинаций.

Roma (New Brunswick, NJ, USA): Кажется ли Вам, что можно совместить театральную масштабность, свойственную стилю Большого, с очень чистой техникой? Или одно исключает другое?

М.А.: Одно другого не исключает. Более того, чистота техники (или грамотность) — это основа, с ней тебе становится легче танцевать. Это позволяет обратить большее внимание на драматическое развитие образа. И к этому надо стремиться. Вот бы сейчас все затанцевали: они — масштабнее, мы — аккуратнее.

Roma (New Brunswick, NJ, USA): Из Вас вышла прекрасная Сильфида в постановке Большого театра. Могли бы Вы немножко рассказать о том, как Вы создавали ее характер? Что, по Вашему мнению, отличает стиль Бурнонвиля от Петипа и его последователей, и насколько техника, необходимая для исполнения балетов Бурнонвиля, отличается от того, чему Вас учили?

М.А.: Характер у Сильфиды замечательный, оставалось только его воспроизвести. Основное внимание было уделено стилю этого балета. Остальные балеты Бурнонвиля я не танцевала. Поэтому не могу судить об отличиях в полной мере. Накапливать знания заранее, до того, как предстоит конкретная работа — на такое у балерины просто нет времени.

Roma (New Brunswick, NJ, USA): Должен ли Большой исполнять работы западных хореографов, созданные за прошедшие примерно 80 лет — Баланчина, Аштона, Тюдора, и т.д., или он должен сосредоточиться в основном на работах, созданных специально для труппы Большого?

М.А.: Должен. Баланчин и Аштон есть в нашем репертуаре. Но хотелось бы, чтобы при выборе новых балетов для Большого театра руководство учитывало одаренность, специфику талантов наших звезд, солистов и кордебалета.

Toubib (Moscow, Russia): Как Вы относитесь к тому, что Вас часто сравнивают с Сандрой Баллок?

М.А.: Я очень хорошо знаю, что я — Маша Александрова.

Toubib (Moscow, Russia): В своих ролях Вы часто идете против течения, преодолевая иной раз сопротивление зала. Как психологически Вы готовитесь к трудным ролям?

М.А.: Танцевать вообще тяжело. Психологически я себя к ролям не готовлю. Аутотренингом не занимаюсь Иду в зал и работаю.

Andries (Moscow): Как по Вашему мнению — тенденция мирового балетного репертуара — больше модерна и меньше классики — это хорошо или?

М.А.: Если на Западе больше модерна, то такова, стало быть, потребность общества. Значит, для них это хорошо. А у нас пока еще больше классики. И это тоже хорошо — для нас.

Andries (Moscow): Когда Вы смотрите выступление какой-либо танцовщицы высокого уровня (звезды), какие ощущения это у Вас вызывает: а. Я могла бы лучше б. Да, все сделала чисто, почти идеально, ну и что такого? в. Ничего не вызывает или ни одно из этих трех?

М.А.: На танцовщиц высокого уровня я смотрю с большим интересом.

Andries (Moscow): 3. Что для Вас 32 фуэте? а. Просто трюк, не такой уж и сложный б. Это просто 32 релеве и координация в. Очень сложный трюк или ни одно из этих трех?

М.А.: Кульминация действия или всего балета. После фуэте ты уже наверняка знаешь, что скоро все закончится.

Andries (Moscow): Что будет после карьеры в балете у Вас? Преподавание, хореография или смена профессии или еще неизвестно?

М.А.: Еще неизвестно. Напишу лет через 15.

Anna (Moscow, Russia): Мария, вчера Вы сказали, что к современной хореографии относитесь достаточно прохладно. Это касается всех хореографов или только перечисленных в вопросе? А Ноймайер, Бежар, Дуато и т.д.? Может быть есть кто-то, в чьих постановках Вам хотелось бы принять участие?

М.А.: Пусть любой из них приедет и поставит — станцую.

Anna (Moscow, Russia): Вы упомянули, что репетиций ДК с Матвиенко у Вас еще не было. Но спектакль назначен на 20 октября, на сайте БТ уже указаны исполнители всех партий, вплоть до вариаций, многие купили билеты. Нам стоит волноваться или это обычная практика — поздно приступать к совместным репетициям? Вам и Вашим партнерам надо же еще к другой сцене привыкнуть...

М.А.: Никакой паники, дамы и господа. Просто из нашего доверительного разговора вы узнали то, чего обычно не знаете. Кто когда приехал, кто с кем репетирует, и сколько времени. А сцену КДС мы увидим только в день спектакля. О самоотверженности зрителей, рискующих ради любимых артистов, я буду помнить и передам Денису. Мы постараемся не ударить в грязь лицом.

М.А.: Вроде все вопросы закончились. Даже жаль.

Огромная благодарность переводчику — Наташе Самиковой, без которой меня не услышали бы за рубежом.

Всем спасибо за вопросы и внимание. Увидимся в театре.
Всегда ваша,
Маша Александрова.